По дорогам
Фатерлянда
По какому-то случаю или осторожной подсказке моего
коллеги Пенера фирма РVА г. Галле подарила мне, точнее
выдала на временное пользование, дорожный велосипед полуспортивного типа.
Легкий, надежный и прочный. Для меня это было приятной неожиданностью. Дома, в
Сумах, у меня был подобный велосипед харьковского завода. Я любил ездить на нем
и, в свою бытность, отмотал на нем сотни километров.
Велосипед внес в мою жизнь разнообразие, позволил
расширить ареал познания окружаемого пространства восточной части
дружественного нам «Фатерлянда». «Фатерлянд» - «земля отцов» - это слово больше
не вызывало во мне внутреннего протеста, ассоциирующегося с «третьим рейхом».
К нашему дому на Бетховенштрассе примыкал небольшой
парк, а дальше шел лес. По местным понятиям довольно большой, чистый с высокими
соснами, которые чередовались с аккуратно засаженными стройными рядами
молодняка. В осенне-летний сезон я собирал там грибы. В основном маслята.
Иногда брал с собой Вадика, который быстро освоил и научился не хуже меня
собирать грибы, получая при этом огромное удовольствие. Грибов к нашему счастью
росло великое множество, и мы всегда возвращались домой с добычей - пакетом или
сумкой доверху наполненными молодыми один к одному ядрено-твердыми маслятами.
Должен заметить, что такого количества маслят мне никогда больше не доводилось
собирать дома, хотя грибных мест и у нас встречается немало.
Такому изобилию маслят (белый гриб встречается, но
крайне редко) способствовало несколько причин. Во-первых, чистый, молодой лес,
далее, теплый влажный климат. Такая погода стоит почти до ноября. И, наконец,
сами немцы. Как я понял, среди них было мало любителей собирать грибы. Крайне
редко я встречал их в лесу. Как правило, это были пожилые скромно одетые люди,
которые не спеша и с достоинством бродили по лесу. По всему было видно, что
главное для них - это прогулка и отдых. Грибы - дело третье. Я удивлялся этому
равнодушию, но, очевидно, связано это было с традициями и менталитетом немцев.
Такой аппетитный и красивый гриб, как масленок не представлял для них особой
ценности.
Я вспоминаю, как была приятно удивлена наша соседка
Фрау Штрубе, когда Фая однажды угостила ее вареной картошкой с ароматно пахнущей
грибной подливой.
- Дас шмект... Дас шмект, - приговаривала фрау
Штрубе, деликатно уплетая наваристую грибную похлебку.
С тех пор фрау Штрубе перестала смотреть иронически
на мои увлечения и велосипедные вылазки в лес за трибами. Иногда даже отпускала
со мной в лес своих детей Питу и Утэ. И они старательно ходили по лесу вместе с
Вадиком, заглядывая под разлапистые сосенки. Радовались каждой находке.
Впрочем, Вадик был не особо рад этому
обстоятельству и тихо выговаривал мне за то, что я взял их с собой. Не было тут
никакой вредности. Обыкновенная детская ревность, т. к. я вынужден был уделять
внимание, часто останавливаться, окликать голубоглазого, белокурого Питу или
скромницу Утэ, чтобы они не затерялись в зеленой гуще леса.
Ранее мои скромные представления о Германии были
крайне примитивны. Ну, например, страна цивилизованная, урбанизированная,
страдающая малолесьем или их отсутствием. Если первая часть этого представления
была достаточно точной, то вторая обстояла не совсем так. Конечно, это не леса
Белоруссии, Брянщины или Сибири. Но лес там все-таки был и неплохой.
В той местности, где мне довелось бывать, наряду с
густым и аккуратным сосняком, было много вновь засаженных рощ и участков леса,
тянущихся к польской границе. Современная граница с Речью Посполитой была
сравнительно недалеко.
* * *
Чего нам особенно не доставало в летние жаркие дни
- это открытого водного пространства - небольшого озерца или речки. Речушка,
впрочем, была, но купающихся в ней я никогда не видел. Узкая темная полоска (имеющая
свое название), но напрочь убитая цивилизацией.
Мне, выросшему рядом с рекой, это обстоятельство
было особо в тягость. Хотя, как я многократно убеждался, человек привыкает ко
всему.
Будучи в командировках и немало поездивши по
стране, я всегда старался найти возможность окунуться и поплавать. Это - Обь у
Новосибирска, Финский залив в Ленинграде, Волхов близ Киришей, Каспий около
города Шевченко, Волга в Астрахани, Обь на Севере близ Сургута, Прут в
Карпатах, Черное море в Севастополе и в других местах Крыма, Днепр у Киева и
Запорожья, Средиземное море в Ливии - близ дикого каменистого пляжа. Всех мест
не припомню, их было очень много.
От Гёбена я узнал, что недалеко, километрах в 6-7,
имеется озерцо, где при желании можно окунуться. К тому времени у меня была
карта ГДР, и Гёбен уверенно ткнул туда пальцем. Там действительно было
маленькое голубенькое пятнышко. Пятнышко располагалось недалеко от деревушки Кnapenrode, если ехать по шоссейной
дороге на Баутцен.
Не откладывая в долгий ящик, я решил съездить туда
на велосипеде, разведать обстановку, посмотреть, что и как, поплавать или
окунуться, если повезет. В один из воскресных дней я сел на велосипед и поехал.
Ехал не спеша, запоминая дорогу. По пути пришлось пересекать отрезок железной
дороги близ шлагбаума. В дальнейшем этот кусочек дороги остался в моей памяти в
связи с маленькой историей, произошедшей на этом пути. История случилась
малоприятная. Чем и запомнилась. Подъезжаю однажды к этому месту - шлагбаум
закрыт. Стоит небольшая толпа: человек десять-пятнадцать. Железнодорожный путь
хорошо просматривается, более чем на километр в оба конца. Народ стоит. Ждет. И
не рыпается. Я тоже стою. Жду. И зло меня разбирает. Я могу понять, если это
машина или трактор, а ведь люди могут перейти дорогу за 3-5 секунд. Что значит
дисциплина, заложенная в крови... Поезда
нет и в помине. Мне надоело ждать. Я рванулся и быстро перешел дорогу... Только
перешел, сажусь на велосипед. А тут буквально как снег на голову, передо мной
вырастает полицейский. Сердце у меня ёкнуло. Не из-за страха, а потому как
наслышан, что штрафы тут сумасшедшие за каждую мелочь.
Ведь придумано слово: «Ферботтен». А мне невтерпеж,
и я поехал, надеясь, что проезд находится на отшибе, и зоркого глаза
полицейского тут нет. Потому как быть его не может. Не мог я тогда себе
представить, как он вырос передо мной.
Пришлось оправдываться и врать. Помню, первым
долгом он меня спросил: «Полен? (Ро1еn), т.е. поляк ли я?». Поляков тут было много.
Большинство из них работали на Шварце Пумпе, но немало было и туристов. Уже
тогда поляки могли свободно ездить в ГДР без виз в качестве туристов.
По моим наблюдениям, их тут недолюбливали. Впрочем,
шороховатости были с обеих сторон.
- Их бин советише (я – советский).
Полицейский немного смягчился.
- Майн фройнд ист зер кранк (т. е., друг мой сильно
болен) унд хаб кайне цайт (поэтому у меня нет времени), - врал я не краснея.
Полицейский понял, что со мной у него будут
проблемы. Это окончательно убедило ею, когда я показал ему свой «аусвайс» -
рабочий пропуск на комбинат Шварце Пумпе.
Я всегда держал его при себе. Полицейский отпустил меня, строго выговаривая что-то на прощание.
Такая вот мелочь, но запомнилась надолго...
* * *
До заветного озерца я все-таки доехал. Покупался.
Вода довольно чистая. Правда, близ берега вязкая глина и ил. Но ступить ногой
можно. Купающихся немного. Я тоже разделся, поплавал. Ширина озера до 100 м,
может, чуть больше. Минут сорок неспешной езды и я был дома.
25 мая 2004 г.
Аркадий Петрович
Давно у меня сосет под ложечкой непреодолимое желание написать цикл
маленьких портретных сюжетов, посвятив их обитателям нашей "Сотни".
Так условно называется пространство между Красной площадью и Преображенским
собором.
Таких сюжетов будет немного. Не более десятка. Речь пойдет не о вымерших
динозаврах, лежащих на Городском, Засумском, Лучанском или другом каком-нибудь
кладбище, а о конкретных "гомосапиенсах", возможно, имеющих косвенное
родство с приматами. Но все же, надеюсь, произошедших от Адама и Евы.
Упомянутые мною персонажи живут в нашем городе, а некоторые счастливчики
даже в кварталах, примыкающих к самой "Сотне".
Почти у каждого, кто бы ни взялся за этот неблагодарный труд, возникнет
сакраментальный вопрос: Зачем все это? В этом плане - я не исключение. Мои
долгие размышления ни к чему не привели. И даже сейчас, когда принял решение,
честно скажу: "Толком не знаю. Объяснить не сумею". Видно, какой-то
внутренний голос подталкивает меня, заставляя взяться за перо.
Второй вопрос тоже не простой, важный и интересный. С кого начать? Любой из
моих будущих героев достоен этого. И никакие критерии не смогут помочь
расставить сии персонажи в определенном порядке, обрекая поставленную задачу на
заведомо неправильный ответ…
Будь они людьми мелкими или крупными, ничтожными или благородными,
посредственными или гениальными, но все они личности с весьма интересным и
сложным характером, уже прожившие добрый отрезок жизни, и вышедшие на финишную
прямую.
Поэтому я не ставлю себе задачу классифицировать или расставлять их в
каком-нибудь определенном порядке. Руководствуясь известным и справедливым
принципом: "Господь все видит и воздаст каждому"…
И все же, после долгих раздумий, первым среди равных и значимых, я отдаю
предпочтение Аркадию Петровичу Брыскину.
***
Аркадия Петровича Брыскина визуально я знаю давно, хотя и познакомился с
ним ближе совсем недавно – всего три года тому назад. Впрочем, как и с
остальными персонажами. Раньше у меня были другие заботы – работа, спорт,
командировки. Живя рядом с "Сотней", я почти не бывал на ней.
Почему же я отдаю предпочтение Аркадию Петровичу или просто Аркаше и ставлю
его на первое место?
Наверное, потому, что самым важным и главным критерием является его возраст
и стаж пребывания на "Сотне". В этом плане, и тут я не ошибусь,
Аркадий Петрович среди всех претендентов – фигура главная и значимая. Аркадию
Петровичу исполнилось 70 лет. Согласитесь – возраст весьма почтенный.
Аркадий Петрович Брыскин – чуть ниже среднего роста. Волосы густые, слегка
вьющиеся, с проседью. Глаза немного выпуклые, карие, нос крупный. Когда Аркадий
Петрович выпьет – становится багровый с нежно голубым отливом. Вставная челюсть
с золотыми коронками сработана у хорошего дантиста. Голос громкий, грубоватый и
пропитый. Говорит убедительно, настойчиво и безаппеляционно.
Бывший спортсмен-гимнаст, рано сошедший с помоста. По его рассказам –
кандидат в мастера. Но этого факта в нашем городе никто не помнит, и
подтвердить не сумеет. Впрочем, какая разница – кандидат так кандидат. Все мы
через одного – кандидаты. А мастерами и чемпионами стали единицы.
В молодости, думаю, Аркадий Петрович пользовался успехом среди женщин.
Последние были любимой темой его грез и воспоминаний. И все же никто не считал
количество женщин, побывавших у него в постели, как никто не измерит выпитого
им спиртного.
О женщинах судить не стану, а что касается водки, то тут Аркадий Петрович
безусловный лидер.
Пьет он давно, понемногу, но регулярно, превратив это в своеобразный
ритуал, внушив себе, что водка "принятая натощак" перед обедом, -
лучшее средство для расширения сосудов.
Вот и сейчас, как в молодые годы, Аркадий Петрович подтянут, строен,
тщательно выбрит и слегка пьян.
Он неплохо сложен и имеет едва заметный животик, говорящий о нетрудовом и
малоподвижном образе жизни.
Постоянный посетитель "Акации", "Подоляны" или
неприметного "ганделыка" рядом с бывшим "Соки-воды".
В своих суждениях о спорте, политике, женщинах и прочем – прям и
категоричен. В своей прямоте и категоричности не уступает самому Кар-Ка-Де,
который тоже все и всех знает, все помнит, все видел.
Слушать и понимать других ему не свойственно. И потому его лучший друг и
собутыльник – тихий и неприметный Альхен, - смотрится рядом с цветущим Аркадием
Петровичем, как придорожная травка.
Аркадий Петрович по складу своего характера, - типичный лидер. Любит, когда
его слушают, внимают и почитают. Возражений, сомнений и замечаний не принимают.
Истина гласит только его устами.
Второй его напарник и слушатель – Филиппович.
В.Ф.Т. – по паспорту и скромный диспетчер трубного завода по должности. Они
неплохо сдружились и разница в возрасте
им не помеха.
Что объединяет этих двух совершенно разных на первый взгляд людей? Это
трудно понять и объяснить. Одиночество?.. Безысходность?.. Или водка?..
Правда, сейчас Филиппович не пьет – держится (ранней весной случился
инсульт). Сейчас встречаются и поддерживают приятельские отношения скорее по
инерции. Возможно, еще потому, что Аркадий Петрович нашел в нем достойного
слушателя, который помалкивает и не задает глупых вопросов (по крайней мере
вслух)...
***
"Потом и кровью" Аркадий Петрович заработал у Советской власти
маленькую, но аккуратную квартирку, расположенную на втором этаже старого
престижного дома, своим фасадом выходящего на сотню, рядом с подъездом бывшего
губернатора.
Образ жизни ведет скромный, размеренный, законопослушный, расписанный по
часам и минутам.
Особенно важен для Аркадия Петровича обеденный час. Тут его основная задача
не прозевать момент, когда добрая служительница боготворительной еврейской
общины принесет ему горячую пищу. Вот вам наглядный пример – маленькая деталь
уже построенного коммунизма с человеческим лицом.
В эти минуты Аркадий Петрович, как старый и верный последователь Маркса,
воистину приобщается к великому, и познает все его преимущества. "От
каждого по способностям и каждому по потребностям", - гласит его главная
заповедь.
"Обидно только, что община не признает русской водки, которая бы так
была кстати перед обедом", - думает идущий в "Акацию" Аркадий
Петрович, зажав во влажной ладони заветный рубль.
Глубоко засунув холодеющие пальцы в карманы старого, но вполне приличного
пальто, он мерно движется по "Сотне". Его облик спокоен и тверд, как
старые ступени Иерусалимского храма. Он хорошо знает, куда ему идти и в каком
направлении двигаться. Никто и ничто не может помешать его вялотекущей мысли и
размеренной поступи.
Стынут руки, болят плохо смазанные суставы ног, дают о себе знать рубцы
перенесенного недавно инфаркта. Сейчас он зайдет в теплую, гостеприимную
"Акацию", сядет в кресло у свободного столика, примет "на
грудь" свои "фронтовые" сто грамм и уйдут в сторону немощи,
болячки и грустные мысли: о неуплате старого долга за коммунальные услуги и
зябкой погоде. Вспомнятся давно ушедшие
молодые годы, когда он был крепким и цветущим, любим женщинами, уважаемым
собутыльниками и друзьями.
Холодный серый день приобретает новые краски. С чистой совестью он движется
в обратный путь. Поднимается по лестнице в свое уютное гнездышко. Не спеша
снимает старый "лепинг". Моет теплой водой озябшие пальцы рук и
поковыряв немного ложкой, с наслаждением съедает тарелку наваристого горячего
супа, принесенного доброй женщиной.
Отвалившись от стола, идет к себе в комнату. Садится на продавленный диван.
Щелкает ручкой старого телевизора. Глаза его слипаются, и в комнате раздается
тихое посапывание…
Немає коментарів:
Дописати коментар